Голиб Саидов - О чём умолчал Мессия… Автобиографическая повесть
При всей своей врождённой интеллигентности, следует отметить, что круг Володиных знакомых и близких был до такой степени широк, разнообразен и пёстр, что не поддавался никакой логике. К примеру, с одинаковым успехом он был вхож в достаточно высокие научные круги, одновременно имея успех у почтенной и довольно представительной советской знати, с влиятельными связи и «нужными» людьми. Володя мог запросто и без стука зайти к своему приятелю, являвшемуся директором центрального гастронома (это сейчас, сия констатация может вызвать у молодого поколения лишь снисходительную улыбку, а тогда… в советские времена, знаете-ли…), и в то же самое время его лично знавал один из подпольных лидеров «гангстерской группировки» Минска того времени. Сам же он, при этом, держался на редкость скромно и выглядел совершенно невинным мальчиком-паинькой в эдаких интеллигентских очёчках, вызывая своим внешним видом у незнакомого человека не только уважение, но и даже некое сочувствие и сострадание.
– Сегодня я сведу… э-э познакомлю тебя с одним человеком, который, прослышав о твоём приезде, непременно захотел принять тебя и устроить по этому случаю незабываемый вечер. – произнёс Володя мне таким тоном, словно мы находились не дома, а в лекционном зале.
– А что это за мероприятие? – состроив на лице невинную рожу, робко поинтересовался я, с трудом сдерживая свои эмоции, в сладостном предвкушении долгожданного секса. Сотни сумасшедших «этн» и «везувиев» бурлили внутри меня, давно уже приготовившись своей испепеляющей лавой обрушиться на кого угодно, лишь бы избавиться от этой природной энергии.
– Сам увидишь. – коротко и обнадеживающе бросил Володя, после чего я вдруг понял, что давно уже уважаю этого чересчур рафинированного человека, за внешней оболочкой которого скрывались такие качества, как величайший такт, деликатность, а главное – умение понять другого человека, его потребности, желания… ну и всё такое прочее.
«Да, конечно – это не Андрей, – подумалось мне тогда, вспомнив про своего чересчур преданного узам Гименея и высоко ценившего верность в супружеских отношениях, товарища. – С ним каши не сваришь… Другое дело – Володя: всё понял с первого взгляда».
В ту минуту, мне – дураку – было абсолютно неведомо, что инициатором «секс-экскурсии» на самом деле являлся ни кто иной, как Андрюша…
Квартира, в которую вскоре привёл меня Володя, напоминала настоящий бордель, в самом возвышенном значении этого слова. Первое, что бросилось мне в глаза, едва я переступил гостеприимный порог этого вертепа, это отсутствие… люстры. Вместо неё с потолка свисал изящный бюстгальтер ярко-бордового цвета, плавно крутящийся вокруг своей собственной оси и выполнявший одновременно несколько функций: декоративную, психологическую (создающий соответствующий настрой) и основную – осветительную. В единственной комнате довольно внушительных размеров, в которой напрочь отсутствовала хоть какая-нибудь мебель, были расстелены многочисленные не то перины, не то одеяла. На них, словно русалки или гурии, тут и там возлежали полунагие одалиски, томно прикрыв свои веки и слушая какую-то тихую музыку. Их было так много, что я даже перестал считать, будучи уверенным, что хотя бы одна из них сегодня достанется и на мою долю. Всё утопало в полумраке и густом облаке табачного дыма. Вдобавок ко всему, в нос ударило чересчур слащавым и приторным запахом благовоний, тлевших на изящной восточной подставке, установленной в центре комнаты.
Странным показалось только то, что ни одного мужчины, кроме самого хозяина дома – здоровенного и крепко сбитого спортивного телосложения мужика, лет тридцати – нигде не было видно. Это меня одновременно и радовало и изумляло: «Как же так, столько изысканных яств и ни одного едока? А что, если они вдруг все… " В мозгу стали всплывать всякие нехорошие истории, которые я тут же попытался стряхнуть с себя.
– Ну, вот это и есть тот самый наш гость – представил меня Володя хозяину дома, который временно покинув своё ложе, поспешил выйти нам навстречу. И затем, уже обращаясь ко мне:
– Знакомься: это Сергей. Он обо всём в курсе.
Сергей крепко сжал мою руку и, весело подмигнул:
– Я приготовил для тебя сюрприз!
И тут же, повернувшись к моему спутнику, заверил его:
– Не переживай, Володя: всё будет по высшему разряду!
– Ну, тогда я пошёл, – даже не заходя в комнату, заторопился в обратный путь мой товарищ и, поймав мой умоляющий взгляд, успокоил:
– Всё будет о’кей!
Через минуту я робко переступил порог комнаты и тихо поздоровавшись, молча опустился на предложенное мне Серёжей почётное место в одном из углов комнаты.
И тут, вопреки своим ожиданиям, я вдруг почувствовал себя неуютно и даже, можно сказать, скверно. Это чувство меня охватило впервые: никогда ранее такого со мною не бывало.
Чуть позже, размышляя и анализируя своё тогдашнее состояние, я пойму и сумею дать правильную, на мой взгляд, оценку произошедшей во мне перемене.
Вероятно, публичные дома и продажные женщины это не для меня. Я принадлежу к той категории мужчин, для которых естественные и сердечные отношения ближе, чем доведённая до абсолютного автоматизма комфортная и удобная сфера услуг, где женщина уже перестаёт быть женщиной, обесцениваясь и превращаясь в обыкновенный товар, который можно купить за деньги, попользоваться ею, как одноразовой посудой и потом выкинуть на помойку за ненадобностью.
Покупать любовь за деньги – это всё равно, что оскорбить и унизить такое прекрасное существо, коим является женщина. В моей жизни бывало всякое: и секс в центре стадиона, под проливным дождем, и в страшном дремучем лесу, и в обычной парадной на подоконнике между этажами, и в лифте, и ещё бог знает – где и при каких обстоятельствах. Но во всех этих случаях я всегда чувствовал (как в себе, так и в партнёрше) примерно одно и то же: как нас охватывает какой-то удивительно неземной экстаз, который исходит от того божественного начала, что заложено изначально в каждом из нас и проявляется только в очень исключительных и редких, неконтролируемых разумом ситуациях, когда мы, как бы воспарившись над землёй, сливаемся с самой Природой, растворяясь в ней и становясь её частицей. Это чувство одухотворённого блаженства, преисполненное необыкновенной радости и настоящей свободной любви, бескорыстного самопожертвования и совершенно далёкое от таких вещей, как деньги, торговля, выгода…
Здесь же, вроде никто не требовал с меня денег. Наоборот – всё было готово, чтобы угодить гостю, сделать его пребывание приятным и доставить ему незабываемое удовольствие, закрепив, тем самым, приятный ассоциативный ряд в сознании. И, тем не менее, я почувствовал, как мною овладело странное смешанное чувство брезгливости и чего-то неприятно мерзкого, мне сделалось стыдно за себя и за находящихся в этой комнате глупых и красивых созданий. Я интуитивно почувствовал, что их словарный багаж ещё меньше, чем у Эллочки-людоедки и ограничен разве что искусственно симулируемыми вздохами, несложными междометиями, вроде «ох» и «ах» и дурацкими фразами, наподобие: «тебе хорошо со мной?», «я вся твоя», «ну, возьми-же меня!» и так далее, отчего мне сделалось ещё противней и тоскливей на душе.
